Хуан карлос кастанеда стирание личной истории. Личная история. Исключение жалости к себе

Термин «личная история » ввел Карлос Кастанеда в своих книгах.

Карлос Кастанеда (1925-1998) - американский писатель и антрополог, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик, автор 12 томов книг-бестселлеров, посвящённых изложению шаманского учения индейца из племени яки дона Хуана Матуса. Доктор философии по антропологии. /Википедия/

«У каждого из вас, и, к сожалению, даже еще у меня, есть личная история. Она есть у любого так называемого "нормального" человека. Нет ее лишь у мага - у человека Знания. Многие из вас полагают, что личная история документальна, что у нее есть свои метрики: где родился, когда женился и так да лее. На самом деле личная история - абсолютно абстрактное понятие. И поэтому с ней можно делать все что угодно. Но лучшее, что может сделать человек со своей личной историей, это не иметь ее вообще.

Для ваших родителей вы - раскрытая книга. Они знают, кто вы такие, что вы из себя представляете. Они знают, на что вы реально способны. Никто и ничто не может заставить их изменить свое мнение. Подобное знание есть у любого из ваших близких, впрочем, даже и не очень близких, друзей. У них сложился вполне определенный образ вашей личности, и вряд ли этот образ когда-нибудь изменится. Я говорю: вряд ли, потому что вы сами делаете все, чтобы сохранить и упрочить этот образ. Любое ваше публичное действие направлено на то, чтобы о вас думали именно то, что думают. И никак иначе.»

Карлос Кастанеда, «Закрытый семинар великого мастера»

«Вы писали личную историю себя. Так, как вы ее видите. Но если бы вашу биографию описывал кто-нибудь из ваших близких, я уверен — она была бы совершенно другой. А если бы ее писал ваш друг? А если - враг? Но самое интересное было бы, если бы вашу биографию вдруг написал человек, который о вас не знает ничего, кроме имени. А может, и его не знает.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Личная история - это совокупность знаний человека о самом себе, являющаяся продуктом его личного опыта в прошлом. «Личная история есть то сложившееся представление, которое люди имеют о чем-либо или о ком-либо» /К. Кастанеда/. В течение жизни личная история постоянно обновляется, корректируется и демонстрируется другим людям. Личной историей становится не только то, что человек знает о себе сам, но и то, что знают о нем другие. Действия и высказывания человека, как правило, происходят в рамках личной истории.

Поступки, которые идут в разрез с личной историей, социумом принимаются негативно. Родственники и друзья, видя, что человек стал каким-то «странным», стараются вернуть его к прежнему образу. Для того чтобы избавиться от какой-либо вредной привычки или негативных паттернов поведения, человеку приходится переписывать свою личную историю и менять свое окружение.

Карлос Кастанеда призывает в своих книгах избавляться от личной истории. В частности, чтобы уберечь себя от вмешательства близких и знакомых, которые постоянно ожидают от субъекта поведения в рамках той личной истории, которая им хорошо известна. Такая практика хороша для избавления от автоматизмов в поведении и реакциях на происходящие события.

Я не призываю в психологическом консультировании использовать стирание личной истории клиента в том виде, о котором писал Кастанеда. Это несколько «из другой оперы». Но считаю полезным использовать это понятие в работе с метафорическими картами. Осознание того, как человек видит самого себя и как он преподносит себя окружающим, может дать терапевтический эффект. Далеко не всегда для человека этот образ очевиден.

Корни личной истории лежат в раннем детстве. Ребенок подбирает «правильные» действия, в ответ на которые он может получить желаемое. Родители являются зеркалом, которое отражает степень «адекватности» его действий.

У личной истории есть свои вторичные выгоды. В центре стоит чувство собственной важности. Кто не хочет выглядеть в глазах других хорошим человеком, статусным или авторитетным? Человек демонстрирует силу, потому что хочет, чтобы его уважали. Например, тот, который хочет выглядеть "мачо", ни за что не расскажет о своем провале на любовном фронте. И, наоборот, в случае демонстрации слабости, человек бессознательно хочет снять с себя часть ответственности за свою жизнь. Болезнь или бедность также иногда являются частью личной истории.

«Маг остается магом ровно до той минуты, пока он осознает это незнание, - сказал Карлос. - Как только он начинает думать, что он что-то о себе знает, у него появляется личная история. А это приговор. Личная история - это портрет, нарисованный пятилетним ребенком, у которого нарушены связи между полушариями. На этом портрете нельзя будет разобрать даже, где голова, а где ноги, не то, что найти какое-то сходство. То, что вы думаете о себе, и то, чем вы являетесь, отличается настолько, насколько «портрет» отличается от вашего настоящего облика. Тем не менее, большинство людей почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы в глазах всего остального мира выглядеть именно так, как их нарисовал бедный больной малыш.»

Карлос Кастанеда, «Утраченные лекции. Охота за Силой. Путь Собаки»

Расклад «Личная история»

Эта техника хорошо подойдет для исследования личной истории клиента, того, каким он себя видит, какой он на самом деле. Техника поможет выявить противоречия и конфликты.

Позиции в раскладе:

1. Моя личная история на данный период жизни? То, как я себя вижу и позиционирую?
2. Зачем мне нужен именно такой образ? Какие потребности я хочу удовлетворить?
3. Какая я на самом деле?
4. Мое подсознательное отношение к миру?
5. Отношение мира, других людей ко мне?
6. Совет. Как я могу удовлетворить свои потребности?

Пример из практики

Я взяла для данной техники колоду « », которая хорошо подходит для выявления сценариев и паттернов поведения. Вот какие сказки вытянула клиентка (см. иллюстрацию):

1 - Жил-был пес
2 - Снежная королева
3 - Мальвина и Буратино
4 - Царь Кощей + Стол с людьми
5 - Крошечка-Хаврошечка
6 - Маугли

Клиентка: Здесь я вижу пса из мультфильма «Жил-был пес», как раз в тот момент, когда он готов повеситься на ветке от тоски. Хм… Карта указывает мне на то, что я много ною и унываю? Ну, есть во мне что-то такое: я люблю иногда «приуныть». Мне не нравится этот образ. Я не думала, что я таким образом себя позиционирую.

Терапевт: Давайте вспомним сюжет мультфильма. Может быть, он натолкнет вас на что-то важное?

К: Пса выгнали из дома, потому что он стал старым, перестал быть полезным в хозяйстве. И он сильно переживал… Точно! Это же про меня. Мне важно быть полезной и нужной. Если я чувствую себя ненужной, то я не вижу смысла в такой жизни. Прямо как этот пес…

Т: Давайте посмотрим, зачем вам это нужно.

К: Снежная королева. Я вижу здесь большую фигуру, которая накрывает сверху две маленькие фигурки детей. Что она чувствую? Ощущение власти, всемогущества. Она такая большая и сильная, а они такие маленькие и беспомощные … Знаете, возможность помогать другим действительно мне дает ощущение собственной важности и всемогущества. Когда я кому-то нужна, я чувствую себя большой и сильной.

Т: Следующая позиция: Какая вы на самом деле? Возможно, этот образ вами просто придуман, а на самом деле вы совсем другая.

К: Мальвина (клиентка рассмеялась). Ну, конечно, Мальвина. Я такая и есть. Училка. Вот что во мне требует реализации. Мне нужно кого-то учить, во спитывать, наставлять. И в этом случае я чувствую себя важной и нужной. Хорошо, что моя профессия сейчас соответствует этой потребности, и я могу себя в этом реализовать.

Т: Следующая позиция расклада: Как мир относится к вам?

К: Крошечка-Хаврошечка. Если честно, я не особо помню сюжет сказки, но мне бросается в глаза то, что девушка дает красну молодцу яблоко, а тот его принимает. Вспоминается фраза: «Ты мне, я тебе». Она же не просто так дает ему яблоко. Видимо, хочет понравиться?

Т: С кем вы себя можете ассоциировать?

К: Я больше склоняюсь к персонажу девушки. Получается, я Хаврошечка, а мир - этот добрый молодец. Я стараюсь понравиться миру, задаривая его «яблоками». А мир охотно этот дар принимает. Девушка пареньку нравится, он ей улыбается. Я так понимаю, замуж он ее возьмет в итоге. То есть, мир мои дары принимает, и ему это нравится.

Т: Как вы относитесь к миру?

К: Царь Кощей над златом чахнет… Но я вовсе не жадная до денег.

Т: Это вовсе не обязательно будут материальные ценности. У вас есть некие ресурсы, которыми вы не готовы делиться с миром. Как думаете, что это может быть?

К: Не знаю. Я, вроде бы, девушка не жадная.

Т: Хорошо, давайте спросим об этом у колоды «Ресурсы». Что такое есть у вас, чем вы не готовы делиться с миром? Что это за ресурс?

К: Люди за столом, кушают и общаются. Причем, их много. Я все поняла. Я очень не люблю большие скопления людей. Я интроверт. Последнее время даже подумываю, не записать ли себя в социофобы. Общение с людьми, особенно незнакомыми, дается мне нелегко.

Т: Расскажите о Кощее, который изображен на картинке. Что вы о нем скажете? Какой он? Что он чувствует?

К: Он одинокий, недоверчивый, подозрительный. Сидит в какой-то темной пещере, никого не хочет туда впускать. И наружу выходить не рвется. Что он чувствует? Мне кажется, ему одиноко. Он никому не нужен. И восполняет свою ненужность материальными накоплениями. Это подпитывает его чувство собственной важности.

Т: Смотрите, какой здесь получается конфликт. С одной стороны вы можете удовлетворить свою потребность быть нужной только благодаря социуму, то есть, общаясь с разными людьми. С другой стороны вам это дается нелегко, и вы избегаете больших компаний. Но это приводит к ощущению одиночества и собственной ненужности. Что вы думаете по этому поводу?

К: Надо выбираться в люди?..

Т: Давайте спросим совет у колоды.

К: Маугли. Главный посыл этого мультика - «Мы с тобой одной крови». Маленький мальчик чувствует себя вполне уютно и безопасно, находясь в обществе хищников. И они его, и правда, не трогают. Наоборот, любят и защищают. Какой совет я здесь вижу? Отбросить свои страхи, быть со всеми на равных - «Мы с тобой одной крови». Больше доверять миру и людям вокруг себя. Больше общаться, встречаться, быть открытой новому опыту. Да, это воодушевляет. Мне многое стало понятно про себя и про мир вокруг.

От автора

На что стоит обратить внимание в раскладе.

Карты клиент тянет из колоды в закрытую и раскладывает на столе рубашками вверх. Затем карты открываются по одной, следующую карту можно открывать после того как изучили предыдущую. Если какая-то позиция в раскладе вызывает вопросы, можно доставать дополнительные карты из той же колоды метафорических карт или из любой другой, которая, по вашему мнению, подходит для ответа на вопрос.

Когда все карты открыты, можно понять, есть ли проблема и где она гнездится. Далеко не всегда негативная карта в позиции 1 является признаком наличия проблемы. Бывает, что человеку в такой роли хорошо и уютно. Он не готов что-либо менять. И положительные карты в позициях 4 и 5 это подтверждают. Не нужно чинить то, что не сломано. Если карты 4 и 5 положительны, то его личная история не мешает ему взаимодействовать с социумом.

На наличие внутренних проблем с самоопределением может указать большое расхождение между картами в 1 и 3 позициях. Насколько искаженный образ транслирует в мир наш клиент? Насколько ему в этом комфортно? И самое главное - зачем ему нужно? Здесь уже можно искать корни искаженного образа самого себя. И проверить с помощью карт, не будет ли лучше немного изменить личную историю в сторону реального Я.

В вышеуказанном раскладе выявилась следующая проблема: клиентка хочет быть полезной и нужной для общества и для окружающих людей. Если у нее это не получается, ей становится плохо, пропадает смысл жизни. Далее мы выясняем, что быть «училкой» - ее истинная природа, если хотите, предназначение. То есть, здесь нет никаких противоречий.

Где мы находим противоречие? Карта Кощея явно указывает на то, что клиентка придерживает какой-то свой ресурс, не готова им делиться, не готова открыться миру. Здесь прослеживается недоверие миру, попытка от него отгородиться. Но это не дает ей в полной мере реализовать свое предназначение. Дальнейшая психологическая работа должна быть направлена на работу с недоверием миру и подсознательным страхом перед социумом. О доверии клиентка как раз говорит в карте Маугли.

В соответствии с этикой психотерапии реальные случаи публикуются с согласия клиента, диалоги и монологи сокращаются до минимума, некоторые обстоятельства реальной ситуации изменяются.

(с) Ирина Федорова

Чего только не пишут в интернетах о стирании личной истории ! И то, что это отказ от контактов и уход в отшельники, и что это избавление от страха и жалости, и что это... Действительно, много из этого имеет отношение к стиранию личной истории, но является скорее последствием того, что личная история стерта.

Человек не может забыть того, что с ним происходило и происходит на протяжении жизни, да это и не цель для мага. Не о лишении памяти идет речь! Целью здесь является нейстрализация прошлого, превращение его в инвентарный список , обычный архив данных.

Возьмем, например, архив данных на компьютере. Все данные сохранены, но, по сути, они представляют собой набор ноликов и единичек, который можно развернуть в тексты и картинки. И только в процессе нашего восприятия эти тексты и картинки, а по сути нолики и единички, наполняются эмоциями, цепочками ассоциаций и связанными с ними воспоминаний, привычек, стереотипов поведения и тд. Стирание личной истории подразумевает превращение личной истории в такой архив – данные есть, а эмоциональных зарядов, связей, ассоциаций и стереотипов, навзывающих нам определенный образ действия, нет!

Стирание личной истории позволяет нам освободиться не от самих событий, а именно от этой связки - сообытий прошлого и привычки воспроизводить свои привычные реакции на подобные события. Именно это делает нас свободными. Мы перестаем зависеть от того, что когда-либо с нами произошло, перестаем реагировать автоматически. И теперь мы вольны сами выбирать свою реакцию на каждое событие – и тем самым формировать свою жизнь. Мы можем быть преподавателем в университете по фамилии Кастанеда или магом по фамилии Грау, или Чарли Спайдером, или и тем, и другим, и третьим одновременно – ничто не ограничивает нас в выборе. Будучи свободными от личной истории мы можем менять маски, имена и судьбы.

Возьмем грубый пример. Правила нашего европейского общества навязывают нам необходимость иметь семью или хотя бы сексуального партнера. Мы смотрим слезливые фильмы на тему «они жили долго и счастливо», нам пилят голову все наши родственники «когда ты женишься», женатые друзья ходят гоголем. Все это состоит из отдельных событий, которые формируют нашу личную историю, и в ней однажды появляется пункт «женился». Мы уже считаем женитьбу нужной, необходимой, и даже принимаем этот выбор за свой. Мы описываем себя как женатого человека, что дает нам моральные бонусы в нашей среде.

У убежденных холостяков происходит то же самое, но с обратным знаком. Только фильмы «они жили долго и счастливо» заменяются на фильмы про Джеймся Бонда, а общество составляют такие же мачо-зубоскалы, где быть неженатиком считается круто. Это тоже не наш выбор, и тоже всего лишь пункт в описании нами себя же.

Таких описаний несть числа. «Я люблю чай», «я вегетарианец\мясоед», «мой любимый цвет красный», «люди с высшим образованием умнее», « нужно вырастить дерево, построить дом», и далее – « в таком-то году я родился, в таком женился, в таком съездил в Египет, в таком занялся йогой». Мы составляем список характеристик и событий жизни, который якобы показывает, какие мы. Мы беспрестанно рассказываем об определенных событиях жизни окружающим, как будто эти сведения должны указать на какие-то наши характеристики (например, помощь детдому указывает на нашу доброту), дать нам особый статус (например, ктуро иметь экономическое образование) и так далее. Мы фиксируем сами себя в этих важных для нас фактах и воззрениях, которые как будто и составляют саму нашу личность, и в конце концов сами становимся ее пленниками.

Самое обидное, что личность эта иллюзорна. На прививай нам воспитание того, что «быть добрым – хорошо», а «экономическое образование это круто», могло бы быть все по-другому. Не факт, что вы бы были злыми и необразованными. Но точно ваша доброта не была бы показной, а образование больше соответствовало вашему выбору – в любом случае, вы бы сами сделали выбор, идти вам в бухгалтера или в маги.

На моей практике, самой эффективной практикой по стиранию личной истории оказался Турбо-суслик. В эту систему входит не только перепросмотр в почти классической его модификации, но и проработка общечеловеческих воззрений, которые как бы склеивают события личной истории в личность. Турбо-суслик - это быстро и пригодно для городских условий, практика реально эффективная. , и вперед!

Глава 2. Стирание личной истории

Дон Хуан сидел на земле возле двери своего дома, прислонясь к стене. Перевернув деревянный ящик из-под молочных бутылок, он предложил мне присесть и чувствовать себя как дома. Я привез с собой блок сигарет. Вытащив несколько пачек, я предложил их дону Хуану. Он сказал, что не курит, но подарок принял. Мы поговорили о том, что ночи в пустыне стоят холодные, и еще о разных мелочах.

Я спросил, не нарушает ли мое появление его привычный распорядок. Он взглянул на меня, слегка нахмурившись, и ответил, что у него нет никаких распорядков и что если мне хочется, я могу провести у него хоть целый день.

Я заранее заготовил несколько опросных генеалогических карт, которые собирался заполнить со слов дона Хуана. Кроме того, порывшись в литературе по этнографии, я составил обширный перечень особенностей культуры местных индейцев. Я собирался просмотреть его с доном Хуаном и отметить то, что покажется ему знакомым.

Начал я с генеалогии.

Как звали твоего отца? - спросил я.

Я звал его «папа», - ответил дон Хуан совершенно серьезно.

С некоторым раздражением я подумал, что он не понял и надо ему втолковать. Показав опросную карту, я разъяснил, что одна пустая графа там оставлена для имени и фамилии отца, другая - для имени и фамилии матери. Потом я решил, что, наверное, следовало начать с матери, и спросил:

Как звали твою мать?

Я звал ее «мама», - ответил он с обезоруживающей наивностью.

Сдерживаясь и стараясь быть вежливым, я сформулировал вопрос иначе:

А как ее звали другие? Как вообще к ней обращались?

С глуповатой улыбкой старик взглянул на меня и почесал за ухом:

Ага… Вот тут ты меня поймал. Надо подумать…

После минутного замешательства он, казалось, что-то вспомнил.

Я приготовился записывать. С глубокомысленным видом дон Хуан произнес:

Другие? Другие обращались к ней так: «Эй, послушай-ка!»

Я невольно рассмеялся. Все это выглядело действительно комично, и я не мог понять, то ли передо мной хитрый старый индеец, который намеренно морочит мне голову, то ли и вправду простодушный дурачок. Набравшись терпения, я постарался разъяснить ему, что этот вопрос - весьма серьезен и что заполнение опросных карт является очень важным моментом в моей работе. Я приложил максимум стараний к тому, чтобы он понял идею генеалогии и личной истории. Закончив, я спросил:

Так можешь ты назвать мне имена своих родителей?

Он взглянул на меня. Взгляд его был ясным и добрым.

Ты зря тратишь время. Давай не будем заниматься ерундой.

Я не нашелся что сказать. Только что я разговаривал с растерявшимся глуповатым индейцем, который озадаченно чесал в затылке, и вот, спустя какое-то мгновение, роли переменились: теперь уже я сам чувствовал себя дураком, а он смотрел на меня совершенно неописуемым взглядом. В его взгляде не было ни раздражения, ни презрения, ни торжества или самодовольства, а лишь ясность, проникновенность и доброта.

У меня нет личной истории, - сказал дон Хуан после продолжительной паузы. - В один прекрасный день я обнаружил, что в ней нет никакой нужды, и разом избавился от нее. Так же, как от привычки выпивать.

Я ничего не понял. У меня возникло ощущение смутной тревоги. Я напомнил ему, что он сам разрешил мне задавать вопросы. Он опять сказал, что против вопросов не возражает.

Но личной истории у меня больше нет, - сказал он и испытующе взглянул на меня. - Когда она стала лишней, я от нее избавился.

Я уставился на него, пытаясь вникнуть в скрытый смысл его слов.

Но как можно избавиться от личной истории?

Сначала нужно этого захотеть, а потом, действуя последовательно и гармонично, в конце концов просто отсечь ее.

Но зачем?! - воскликнул я.

Моя личная история была мне ужасно дорога. Я совершенно искренне чувствовал, что без глубоких семейных корней в моей жизни не было бы ни преемственности, ни цели.

Нельзя ли уточнить, что имеется в виду, когда ты говоришь «избавиться от личной истории»? - спросил я.

Уничтожить ее. Стереть - вот что, - жестко ответил дон Хуан.

Ну ладно. Возьмем, например, тебя. Ты - яки. Как можно это стереть? Ведь ты не можешь этого изменить.

Я - яки? - с улыбкой спросил он. - С чего ты взял?

Верно! - сказал я. - Я не могу этого знать наверняка, но сам-то ты знаешь, и это единственное, что имеет значение и что делает этот факт личной историей.

Я почувствовал, что попал в точку. Но он ответил;

То, что мне известно, - яки я или нет, еще не является личной историей. Личной историей становится лишь то, что знаю не только я, но и кто-нибудь другой. Что же касается моего происхождения, то уверяю тебя; никто не может сказать с уверенностью, что ему что-нибудь об этом известно.

Я торопливо записывал за ним все, что он говорил. Затем, прекратив писать, взглянул на него. Я никак не мог понять, с кем имею дело. В уме промелькнул весь набор впечатлений, которые он на меня производил: таинственный жуткий взгляд, с которого началось наше знакомство, обаяние его утверждений о том, что все в мире соглашается с ним, его остроумие, собранность и динамичность, и тут же - выражение полнейшей тупости на лице, когда я спросил о родителях, а сразу после этого - совершенно неожиданная сила его ответов, которыми он поставил меня на место.

Ты недоумеваешь, кто же я такой? - спросил он, словно читая мои мысли. - Тебе никогда не узнать, кто я и что из себя представляю. Потому что у меня нет личной истории.

Он спросил, есть ли у меня отец. Я ответил, что есть. Дон Хуан сказал, что мой отец - пример того, о чем идет речь. Он велел вспомнить, что думает обо мне отец, а потом сказал.

Отец знает о тебе все. Поэтому ты для него - как раскрытая книга. Он знает, кто ты такой, что из себя представляешь и чего стоишь. И нет на земле силы, которая могла бы заставить его изменить свое отношение к тебе.

Дон Хуан сказал, что у каждого, кто меня знает, сформировался определенный образ моей личности. И любым своим действием я как бы подпитываю и еще больше фиксирую этот образ.

Неужели тебе не ясно? - драматически сказал он. - Твоя личная история постоянно нуждается в том, чтобы ее сохраняли и обновляли. Поэтому ты рассказываешь своим друзьям и родственникам обо всем, что делаешь. А если бы у тебя не было личной истории, надобность в объяснениях тут же отпала бы. Твои действия не могли бы никого рассердить или разочаровать, а самое главное - ты не был бы связан ничьими мыслями.

Почему мы вообще обо всем этом заговорили? Мне ведь, собственно, только нужно было заполнить опросную карту.

Как почему? - ответил он. - Мы заговорили об этом, потому что я сказал: задавать вопросы о прошлом - занятие совершенно никчемное.

Говорил он очень твердо. Я понял, что ничего не добьюсь, и решил изменить тактику.

Освобождение от личной истории присуще всем индейцам яки? - спросил я.

Оно присуще мне.

А как ты этому научился?

Жизнь научила.

Тебя учил отец?

Нет. Скажем так, я научился этому сам. И сегодня я открою тебе эту тайну, так что ты уедешь отсюда не с пустыми руками.

Давай, - покровительственным тоном сказал дон Хуан, - Записывай. Ты ведь без этого жить не можешь.

Я взглянул на него, и в моих глазах, должно быть, мелькнуло скрытое замешательство. Он хлопнул себя по ляжкам и с довольным видом рассмеялся.

Всю личную историю следует стереть для того… - медленно, как бы диктуя, произнес он.

Я лихорадочно записывал.

- … чтобы освободиться от ограничений, которые накладывают на нас своими мыслями другие люди.

Я не верил своим ушам. Он не мог этого сказать. Я был буквально подавлен, что, должно быть, отразилось на моем лице. Он не преминул этим воспользоваться.

Вот ты, например, - продолжал он. - В данный момент ты недоумеваешь, гадая, кто же я такой. Почему? Потому что я стер личную историю, постепенно окутав туманом свою личность и всю свою жизнь. И теперь никто не может с уверенностью сказать, кто я такой и что делаю.

Но ты-то сам знаешь, разве не так? - вставил я.

Я-то, будь уверен… тоже нет! - воскликнул он и затрясся от смеха.

Прежде чем сказать «тоже нет» он выдержал довольно длинную паузу, и я был уверен, что он скажет «знаю». В его неожиданном ответе было что-то угрожающее, и я вновь почувствовал страх.

Это и есть та маленькая тайна, которую я намерен тебе сегодня открыть, - тихо произнес дон Хуан. - Никто не знает моей личной истории. Никому не известно, кто я такой и что делаю. Даже мне самому.

Прищурившись, он смотрел в пространство за моим правым плечом. Он сидел, скрестив ноги и выпрямившись, однако его тело казалось полностью расслабленным. В этот миг он был сама суровость: ни дать ни взять - могучий вождь, «краснокожий воин» из книг моего детства. Я поддался романтическому воображению и вдруг отчетливо ощутил противоречивость своего отношения к этому человеку: он очень меня притягивал и в то же время до смерти путал.

Так он сидел, глядя в пространство перед собой довольно долго.

Откуда мне знать, кто я такой, если все это - я? - спросил он, движением головы указывая на все, что нас окружало: потом он взглянул на меня и улыбнулся.

Ты должен постепенно создать вокруг себя туман, шаг за шагом стирая все вокруг себя до тех пор, пока не останется ничего гарантированного, однозначного или очевидного. Сейчас твоя проблема в том, что ты слишком реален. Реальны все твои намерения и начинания, все твои действия, все твои настроения и побуждения. Но все не так однозначно и определенно, как ты привык считать. Тебе нужно взяться за стирание своей личности.

Но зачем? - ошеломленно спросил я.

До меня вдруг дошло, что он мне указывает, как себя вести. Сколько себя помню, я всегда терпеть не мог, когда кто-либо пытался учить меня жить. Сама мысль о том, что мне собираются указывать, что я должен делать, немедленно вызывала во мне защитную реакцию.

Ты говорил, что тебя интересует информация о растениях, - спокойно сказал он. - Ты что же, думаешь получить ее даром? Как это, по-твоему, называется? Мы ведь условились - ты задаешь вопросы, а я рассказываю тебе то, что знаю. Если тебя это не устраивает, то нам больше не о чем говорить.

Меня раздражала его ужасная прямота, но я поневоле был вынужден признать, что он прав.

Скажем так: если ты хочешь изучать растения, то должен, кроме всего прочего, стереть свою личную историю.

Но каким образом? - спросил я.

Начни с простого - никому не рассказывай о том, что в действительности делаешь. Потом расстанься со всеми, кто хорошо тебя знает. В итоге вокруг тебя постепенно возникнет туман.

Но это же полный абсурд! - воскликнул я. - Почему меня никто не должен знать? Что в этом плохого?

Плохо то, что те, кто хорошо тебя знают, воспринимают твою личность как вполне определенное явление. И как только с их стороны формируется такое к тебе отношение, ты уже не в силах разорвать путы их представлений о тебе. Мне же нравится полная свобода неизвестности. Никто не знает меня с полной определенностью, как, например, многие знают тебя.

Но в этом уже присутствует ложь.

Ложь или правда - мне до этого дела нет, - жестко произнес он. - Ложь существует только для тех, у кого есть личная история.

Я возразил, что мне не нравится намеренно мистифицировать людей или вводить их в заблуждение. Он ответил, что я и так ввожу в заблуждение всех, с кем имею дело.

Старик затронул больной вопрос. Я даже не спросил, что он имеет в виду или почему он решил, что я постоянно всех мистифицирую. Вместо этого я тут же пустился в объяснения - все мои родственники и друзья почему-то считают меня человеком ненадежным, и это причиняет мне боль, так как за всю жизнь я ни разу не солгал.

Но ты всегда знал, как это делается, - заметил он. - Тебе не хватало одного - ты не знал, зачем следует лгать. Теперь знаешь.

Я запротестовал:

Неужели ты не понимаешь - я сыт по горло тем, что меня считают ненадежным?

Но ведь это так, - убежденно сказал он.

Да нет же, черт возьми! - воскликнул я.

Вместо того, чтобы отнестись к этой моей вспышке серьезно, он захохотал как безумный. Я чувствовал, что ненавижу его. Но к сожалению, он снова был прав.

Угомонившись, он продолжил:

Если у человека нет личной истории, то все, что бы он ни сказал, ложью не будет. Твоя беда в том, что ты вынужден всем все объяснять, и в то же время ты хочешь сохранить ощущение свежести и новизны от того, что делаешь. Но оно исчезает после того, как ты рассказал кому-нибудь обо всем, что сделал, поэтому чтобы продлить его, тебе необходимо выдумывать.

Я был ошеломлен таким оборотом нашей беседы, и старался как можно точнее все записывать. Для этого мне пришлось полностью сосредоточиться на его словах, оставив в стороне свои собственные возражения и возможный скрытый смысл того, о чем он говорил.

Отныне, - сказал он, - ты просто должен показывать людям то, что считаешь нужным, но никогда не говори, как достиг этого.

Но я не умею хранить тайны! - воскликнул я. - Поэтому то, что ты говоришь, для меня бесполезно.

Ну так изменись! - резко бросил он, яростно сверкнув глазами.

Он напоминал странного дикого зверя, но в то же время был очень последователен и мыслил исключительно точно. Мое раздражение сменилось состоянием замешательства.

Видишь ли, - продолжал он, - наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все - реально и определенно, либо - нет. Если мы выбираем первое, то в конце концов смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем второе и стираем личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхитительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик.

Я возразил, что стирание личной истории лишь усугубит чувство неуверенности и незащищенности.

Когда отсутствует какая бы то ни было определенность, мы все время начеку, мы постоянно готовы к прыжку, - сказал он. - Гораздо интереснее не знать, за каким кустом прячется кролик, чем вести себя так, словно тебе все давным-давно известно.

Он замолчал и, кажется, целый час не говорил ни слова. Я не знал, что спросить. Наконец он встал и попросил подвезти его в соседний городок.

Почему-то от этой беседы я так устал, что хотелось спать. Он попросил меня остановить машину и сказал, что если мне нужно отдохнуть, я должен взобраться на плоскую вершину холма у дороги и полежать на ней ничком, головой на восток.

Я заснул всего на две-три минуты, но этого оказалось достаточно, чтобы мои силы полностью восстановились.

Мы доехали до центра городка, где он попросил его высадить.

Возвращайся, - сказал он, выходя из машины. - Обязательно возвращайся.

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-8 (самиздат, интернет-версия) автора Кастанеда Карлос

Из книги Кармические уроки судьбы автора Шереметева Галина Борисовна

Стирание негативной кармы Закон кармы развивается по той самой спирали, о которой говорил Дарвин. В каждом последующем витке спирали есть точки, совпадающие по вертикали. Это и есть моменты кармической передачи. Существуют различные приемы стирания подобных точек или их

Из книги Интеграция души автора Рэйчел Сэл

Стирание кармы Самый быстрый способ стирания кармы - прощение. Мы рекомендуем перечитывать раздел о прощении каждый раз, когда вы чувствуете неразрешенную проблему с другой душой.Также вы можете конкретно просить Высшее Я, чтобы все кармические контракты были

Из книги Пришельцы из Шамбалы автора Бязырев Георгий

СМЕНА ПОЛЮСОВ И СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Терпение - вот что нужно человеку больше всего.Мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения, всё начинает рушиться.

Из книги Священная Терапевтика автора Алеф Зор

Глава I. О ЛИЧНОЙ ПОДГОТОВКЕ МАГА Однажды, приехав зимой на десять дней в свой родной болгарский город, я не захватил с собой инструменты, необходимые для лечения. Однако уже на следующий день меня на выходе из дома «поймала» больная женщина. Нельзя было пройти просто так

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-3 (пер. В.П.Максимов, ред. В.О.Пелевин) автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома, прислонясь к стене. Он перевернул молочную флягу, пригласив меня сесть и чувствовать себя как дома. Я предложил ему сигарет, блок которых я привез. Он сказал, что не курит, но

Из книги Нумерология успеха. Запусти Колесо Фортуны автора Коровина Елена Анатольевна

Глава 7 Вектор вашей личной связи с миром Итак, мы вычислили векторы вашего жизненного пути и вашей личности, узнали, каковы векторы ваших стремлений и ваших возможностей, поняли, что существуем в пространстве, имея собственные векторы внешнего пространства и внутреннего

Из книги Карлос Кастанеда, книги 1-11 (изд-во «София») автора Кастанеда Карлос

Глава 2. Стирание личной истории Вторник, 22 декабря 1960Дон Хуан сидел на земле возле двери своего дома, прислонясь к стене. Перевернув деревянный ящик из-под молочных бутылок, он предложил мне присесть и чувствовать себя как дома. Я привез с собой блок сигарет. Вытащив

Из книги Шестая раса и Нибиру автора Бязырев Георгий

СТИРАНИЕ ПАМЯТИ Умеющий шагать не оставляет следовДорогие мои читатели, мы должны пережить органичный переход из одного пространства в другое. Так бывает каждые 13000 лет, когда планета Земля достигает критической точки прецессии, в которой происходят изменения - всё

Из книги Астральная проекция для начинающих. Шесть техник для путешествия в другие миры автора Мак-Кой Эдайн

Из книги Воинская магия и гипноз автора Серебрянский Юрий Анатольевич

Глава 7. Накопление личной силы Мечтай! Не предавай свою мечту! Питайся, чтобы жить, но при этом не забывай и о духовной пище. Живи в согласии с самим собой и с окружающей тебя природой. Пусть все в твоей жизни будет правильным и естественным. Ты - дитя неба и земли, поэтому

Из книги Путешествие в Икстлан автора Кастанеда Карлос

2. Стирание личной истории Четверг, 22 декабря 1960 годаДон Хуан сидел на полу около двери своего дома спиной к стене. Он перевернул деревянную молочную флягу и попросил меня садиться и чувствовать себя, как дома. Я предложил ему пачку сигарет, которую я привез. Он сказал, что

Из книги Основы физики духа автора Скляров Андрей Юрьевич

Глава 31. Дуальность истории. Закономерное и случайное в жизни общества. Роль личности в истории. «Наполеон умел в одно мгновение решать участь целых материков, обнаруживая при этом как настоящую гениальность, так и неуклонность в достижении намеченной цели». Холленд

Из книги Черная полоса – белая! [Практическое руководство по управлению своей судьбой] автора Харитонова Анжела

Из книги Сила безмолвия автора Минделл Арнольд

Сокращение вашей личной истории Упражнение: личная история как телесный опытВ следующем упражнении мы будем исследовать уменьшение власти вашей личной истории над вашим телом. Это упражнение может оказаться испытанием, поскольку оно поведет вас чуть дальше того этапа,

Из книги Знаки на пути от Нисаргадатты Махараджа автора Балсекар Рамеш Садашива

49. Стирание «я» Однажды утром, обращаясь к посетителям, Махарадж сказал: «Некоторые из вас приходят сюда уже много недель. Особенно меня интересуют посетители из других стран, которые прибыли сюда не для осмотра достопримечательностей, а для того, чтобы встретиться со

Для тех, кто не помнит, напоминаю, как устроен наш «крест». На востоке (справа) - ситуация, на севере (верх «креста»)- способ действования, обобщаемый до образа жизни. На западе (слева) - образ себя, и на юге (внизу) - картина мира. Соответственно, вертикальная ось - «от образа мира к образу жизни». Горизонтальная ось - «я, попавший в ситуацию».

Другая схема изображает то же в несколько ином развороте: это треугольник с ситуацией в центре. Смысл этой схемы в том, что три «угла» - образ действий, образ себя и образ мира - имеют статус «настоящего продолженного» времени: мы (как правило) поступаем так, мы держим себя за то, а мир видим как это. А ситуация в центре треугольника - это «настоящее актуальное». Оно может длиться 17 секунд или несколько лет, но, так или иначе, это некоторый данный, фиксированный и ограниченный каким-то актуальным содержанием момент времени.

С другой стороны, четырехугольник может быть дополнен до пентады с точкой выбора в центре. Выбор состоит в том, являемся мы фрагментом материала, с которым нечто происходит по функциональным законам (например, «око за око, зуб за зуб»), или мы - носители Духа, и тогда в ситуации мы являемся акторами, использующими данную воплощенную ситуацию для реализации заложенного в ней «кубического сантиметра шанса».

Это - общий контур, который мы обрисовали в прошлом цикле. Я его напоминаю, потому что не уверен, что все здесь эти схемы помнят. А в этом цикле мы занимаемся конкретными техниками, соответствующими каждому из «углов». Сегодня у нас пойдет разговор об одной из частных техник западного угла: так называемом «стирании личной истории».

О стирании личной истории я решил поговорить, в частности, потому, что даже среди наших рядов «продвинутых сталкеров» (во всяком случае, людей, стремящихся быть относительно здравомыслящими) мне довелось услышать всякие наивности на тему о том, что стирание личной истории - это превращение себя в «Ивана родства не помнящего».

Технически это - полная ерунда.

Задача состоит в том, чтобы не быть своей личной историей определяемым.

Первое, что об этом говорит Кастанеда, - это то, что, имея личную историю, приходится постоянно беспокоится о ее поддержании. Личная история как квартира, или машина, или костюм требует заботы, поддержания, ремонта. Во-вторых, Кастанеда говорит о том, что за личную историю обычного человека можно взять, как котенка за шкирку. В наших терминах можно сказать, что личная история оказывается составляющей частью, органом - быть может, одним из самых важных -социального тела.

Здесь нужно отметить важный идеологический момент. Мы не раз говорили, что идеология Кастанеды несколько отдает душком «эскапизма». Кастанеда уводит своих героев из города, из социума, их жизнь не здесь. Теун Марез, - «кастанаед» второго призыва, - называя путь Кастанеды Путем Великого Приключения, в этом пункте с ним полемизирует. Кастанеда стремится социальное тело и связанные с ним заботы минимизировать. Он от него совсем не отказывается, напоминая, что только на уровне очень высокого мастерства и значительного преображения можно, оставаясь живым, действительно уйти из социума. Но люди кастанедовских «партий» такую задачу в общем не ставят, а стремятся минимизировать затраты по содержанию социального тела, поставить его на хранение в гараж, чтобы не совсем испортилось, чтобы в случае острой необходимости его можно было использовать, но жить не там.

Насколько я понимаю, никто из присутствующих этим путем идти не собирается. Тогда возникает вопрос: Если мы собираемся жить в социальном теле или с помощью социального тела, также как в физическом или с помощью физического тела; если, далее, личная история является необходимым элементом социального тела, его органом, - как нужно нам, сталкерам, живущим в городе Москве, обходится с этой самой личной историей?

Первое требование - нужно добиться, чтобы эта личная история не тянулась в нашем социальном теле, в нас, в нашей психике, вереницей незаконченных дел.

Понятие «незаконченного дела» (unfinished business) - основная тема диссертации Блюмы Вольфовны Зейгарник, которая училась и писала эту диссертацию под руководством Курта Левина в Берлине. В замечательном сборнике работ К.Левина под названием «Динамическая психология», в издании Димы Леонтьева, есть совершенно потрясающий снимок, на котором Курт Левин вальсирует в Берлинском парке с Блюмой Зейгарник - живое дыхание истории психологии. Какие это были люди!

(Это я вам на всякий случай закладываю в подсознание такую мысль, что лично я некоторые «личные истории» очень высоко ценю, - так же, кстати, как и Карлос Кастанеда, - когда эти истории можно считать образцовыми, а люди, про которых нам эти истории рассказывают, от нас совершенно независимы, «по ту сторону» жизни они находятся, или «по эту»).

Позже Блюма Вольфовна вернулась в Советский Союз, в то время как К. Левин уехал от гитлеровского тоталитаризма в Соединенные Штаты. И оба они были счастливы в своей научной жизни, не попали под колесо репрессий, были признаны, и - в меру заслуг - знамениты. Блюма Вольфовна была одним из ведущих профессоров факультета психологии МГУ. К. Левин был одним из ведущих американских психологов академического плана, скорее даже на стыке академической психологии, психотерапии и психотехники.

И вот я смотрю на этот снимок … Блюму Вольфовну я не то чтобы близко знал, но я с ней был знаком. И у меня в ранних группах подвизалась ее внучка Галя Зейгарник. И вот проявляется фрагмент живой традиции, которую я лично чту, и у меня есть там в душе струнка, которая на это отзывается, вибрирует. Я могу сказать, что благодарен судьбе за то, что имею какое-то отношение к этим людям, которые внесли немалый вклад в развитие нашей Работы…

Это я рассказываю с большим смыслом, противопоставляя этот рассказ тем, кто думает, что можно наплевать на такие вещи и остаться живым работником-над-собой. Напомню, что все кастанежьи тома полны такими историями о людях, которые наложили отпечаток на чью-то, скажем так, человеческую форму.

Так вот, Блюма Вольфовна Зейгарник выдвинула идею и проделала большое исследование про эти самые незаконченные дела.

Еще раз обращаю ваше внимание, что я сейчас не просто так треплюсь, я завиваю «плетенки». Блюма Вольфовна, как узел «плетенки», включена в моем тексте в несколько разных линий, собирает в себе эти линии как центр их динамического сочетания. Дальше они пойдут своими силовыми дорогами, получив, я надеюсь, для некоторых из нас отпечаток личности Блюмы Вольфовны. Ну, а кто не поленится, посмотрит снимок, для тех вибрация этого узла будет распространять свой аромат на все дальнейшее течение этих линий.

Простая идея Б.Зейгарник состоит в том, что некоторый аппарат памяти загружен содержанием определенного дела, пока это дело длится и не закончено. Когда это дело заканчивается, нечто в психике говорит «щелк», и содержание дела из оперативной памяти выбрасывается. Есть другие слои памяти, где это содержание фиксируется «вековечно-вечно» - там ему и быть.

Блюма Вольфовна это впервые заметила на примере работы официанта в ресторане. Пока обслуживание клиента не закончилось, пока клиент не расплатился, официант точно помнит кому, сколько, когда и что нужно отнести; кому, сколько, когда и что он уже отнес; сколько это стоит. Вся эта объемная картина хранится у него в памяти. Как только клиент расплатился и ушел, у официанта это вылетает напрочь - забыл. Это если он - хороший профессионал. Дальше оказывается, что это вообще принцип функционирования психики, и эта идея хорошо вписывается в общую теорию психического поля К. Левина. То есть поле, в котором индивид ощущает себя функционирующим, содержит некоторое количество таких дел, которые еще не закончены, которые надо помнить.

Так вот, возвращаясь к личной истории: первое к ней требование - это не иметь или иметь как можно меньше незаконченных дел. Меж тем как психика обычного человека как раз полна таким материалом. Более того, как показывает психоанализ, - и показывает очень убедительно, - действующие лица меняются, а конфигурация поля остается. На этом основана, в частности, идея переноса (трансфера).

Вопрос. Наверное, и сценария тоже.

М.П. Конечно. И того, что С.Гроф называл «системой конденсированного опыта» (СКО). То, что движет по жизни обычного человека, это силовые линии таких СКО. Человек бегает по жизни в попытках завершить незавершенные дела, - и все никак. Собственно, значительная часть психоанализа и вытекающие из него же программы, например, гештальттерапии, трансакционного анализа и подобные, - это попытки решить эту задачу, дать клиенту возможность завершить незавершенные дела. Версия дона Карлоса, скажем так, причудлива, с этим его просмотром прошлых ситуаций в особом состоянии сознания то ли на помосте на дереве, то ли в специальном деревянном ящике. Версия Теуна Мареза ближе к так называемому «дикому» психоанализу, то есть чему-то вроде анализа, но без специальной обученности, без специальной подготовки, с примерным пониманием, «как это бывает у людей». Все три тома Теуна этими вещами наполнены: как некая девица вспоминала, что ее гнобил не то отец, не то брат, а она решила взять реванш - и понеслось…

В Работе-над-собой такого рода задачи не-обходимы, то есть «обойти» их невозможно. Между прочим, здесь есть очень кардинальная идея. С одной стороны, только тот может претендовать на продвижение в Работе, кто это сделал или делает, а с другой стороны, делать это может только тот, кто претендует на продвижение в Работе, потому что большинство обычныхлюдей отождествляются себя, свое «я» с этими незаконченными делами.

Обычный человек, попавший - в момент становления своего «я» - в какую-то ситуацию, так в ней и остается. Как оказался, например, младшим братом, ревнующим к старшему, или наоборот, старшим, ревнующим к младшему, так всю жизнь его и догоняет. Либо добивается успехов, которые поимел старший, либо стремится заработать материнскую любовь, которую имел младший и т.д. И без вмешательства психотерапевта об этом даже не догадывается, - просто ощущает себя всю жизнь в этой ситуации. Или, допустим, как была в детстве ситуация острого унижения, так она и развертывается всю жизнь. И этот «униженный» человек, пользуясь отпущенными ему, как любому другому человеческому существу, магическими силами, ухитряется эту ситуацию воспроизводить, заставляя ни в чем не повинных людей его унижать.

Итак, первый пласт работы с личной историей - это завершение незавершенных дел, что требует от работающего значительного пересмотра образа себя: нужно перестать ставить в центр своей жизни какую-нибудь «фишку» такого типа.

Но, с другой стороны, - скажу я теперь, - каждая история, в которой мы участвовали, каждое дело, которое вибрирует в нас, оставаясь незаконченным - это кубический сантиметр шанса. Никаких других шансов у нас вообще нет. Наши шансы- это ситуации, в которые мы попадаем, и линии напряжения в них, которые нас задевают. Единственный шанс попасть вРаботу, - это откликнуться своими вибрациями, вибрациями своей «Псюхэ» («псюхи») на какую-то внешнюю ситуацию, которая тебе небезразлична.

Следовательно, завершая незавершенные ситуации, нужно проделать определенную работу. Их нельзя «выбросить», потому что это самое ценное, что у человека есть. Собственно мы приходим на Землю именно за этим материалом. Единственное, чего нет на Небесах - этого материала. Все остальное там есть. Потому что тот узел, который завязывает линии в нечто имеющее быть, именуется «сердце». Здесь же, как центральную идею всей этой штуки можно обозначить формулу из писания: «Господь говорит: «Сын Мой, дай мне сердце твое». Для чего? Чтобы преобразовать сердце каменное, или сделанное из праха, из материи, в живое. Большим смыслом могут быть наполнены символы Писания, что Бог сотворил человека из праха, вдохнул в него душу, а вот сердце еще не оживил. И наша эпоха - это эпоха, когда начал осуществляться этот процесс. Так вот сердце, даже каменное, это то, что может собрать линии напряжения в ситуацию, в данную ситуацию, которая открыта, и тем самым не закончена. Что собственно и есть карма. Без кармы не может быть дхармы. Дхарма - это закон или путь. В нашем языке - это тот самый кубический сантиметр шанса.

Опять речь идет о выборе. Можно иметь личную историю как груз, который меня определяет, заставляя меня раз за разом осуществлять одни и те же «па», а можно иметь ее как сценарий, на котором я могу осуществлять творческие ходы Духа.

Еще раз скажу, это вещи очень конкретные. Я позволю себе воспользоваться неким примером. Был человек, который принадлежал к некоей довольно редкой национальности. Национальность эта была в не совсем благополучном отношении с россиянами в определенном месте в определенное время. И так сказать, россияне их несколько придавливали.

У Пятигорского в последней книжке есть замечательные термины. В некоем городе живут две национальности: «юэли» и «прозы». Вторые какие-то простые, обычные - их большинство. Если читать английское слово «еврей» с конца к началу мы получаем «юэр», но «р» они не выговаривают, значит «юэль». Вот значит этих «юэлей» и гнобили.

Этот человек чувствовал себя крайне униженным, а дело было естественно не в центре России, а на глубокой периферии, и годам к тридцати он на себе нес жесткую печать представителя неблагополучной нации, а потому человека неблагополучного, униженного. Я с ним работал лет 7- 8 тому назад. Был я тогда несколько наивнее, чем сейчас, и очень настойчиво требовал, чтобы он 51 раз написал на листе бумаги фразу: «Я - юэль». Чего я хотел? Я хотел, чтобы человек прочувствовал гордость, привел сюда всех этих юэлей и сказал: «Вот - мы. Вот мы здесь. Мы - молодцы», чтобы встретился со своими русскими братьями, пообщался с «прозами».

Так вот сейчас я скажу вот как. Было бы очень неправильно, если бы этот мужик отказался от несения на своей майке надписи: «Я - юэль». И это важно. Но не стоило ставить как основную, центральную жизненную задачу несение этой майки.

Вот теперь центральная идея про личную историю: Майку надо иметь, но ее можно как надеть, так и снять. Если тебе надо надеть майку, ты наденешь майку с надписью: «Я - юэль». А можешь надеть не майку, а, допустим, косоворотку, и там будет написано что-нибудь другое. Тему «юэля» в его отношении с «прозами» ему нужно обязательно нести, во-первых, и решить, во-вторых. Собственно, для людей, имеющих хоть каплю еврейской крови, - а есть такая фенечка, что нет нынче на земле человека, который не имел бы хоть капли еврейской крови, - проблематика этого эгрегора должна быть фондом наших шансов, но ровно в той мере, в какой намерение нашего сновидящего вызывает эту проблематику к актуализации на данном этапе.

Так мы приходим к общей формулировке второго слоя личной истории. Личная история - это набор связей с разными эгрегорами. Это набор эгрегориальных принадлежностей с разными функциями и возможностями в этих эгрегорах. В мои времена большая часть московских евреев не знала, к какому из 12 колен они принадлежат. Я тоже не знаю. Это, конечно, упущение.

Личная история, если смотреть снизу, это набор «впечаток», которыми эгрегоры «клеймят», - в буквальном смысле слова,- индивида как свой материал. Причем каждый эгрегор имеет очень сложную иерархическую систему этих печатей. Во-первых, обозначение «ты - наш», а во-вторых, «кто ты среди нас». К этому можно относиться двумя способами. Либо как действительно к «клейму», либо как к печати, запечатывающей как вход, так и выход.

Каждый эгрегор - это склад Силы. А мы не можем предъявлять свое право на Силу абстрактно - это бессмыслица. Предъявление права на Силу - это всегда конкретная вещь, имеющая свои каналы воплощения. Так вот, эгрегориальная принадлежность является одним из каналов, одним из способов доступа к большим Силам. Когда дон Хуан подшучивает над Карлосом на счет своей принадлежности или непринадлежности к индейцам яки, внимательный читатель обнаружит, что то узкое место, то горнило, через которое американцы провели индейцев, были для их толтекской ветви очень важной кузней. И не пройди дон Хуан этого, не будь он наследником именно этой истории, все было бы совсем не так.

То есть к этим клеймам или таврам можно относиться не как проклятию, а как к богатству, хотя часто вступление во владение этим богатством связано с какими-то сильными встрясками. И если мы откажемся от этого богатства, мы лишим себя очень многих возможностей.

Только здесь очень важно, что человек, претендующий на работу на этом втором уровне, должен быть хотя бы относительно, хоть немножко проработан на первом. Иначе он влипает во все невротические механизмы, описанные, например, Перлзом, и начинает со знаменем впереди кричать «мы - православные», или «мы - индейцы яки», или «мы - рыжие велосипедисты».

Первый уровень - это способность, навык обхождения с психологическими незаконченными делами: невротические механизмы, системы конденсированного опыта, сценарии - все это. А второй - это «заброшенность» (в смысле Хайдеггера) в определенное место, в определенное время с определенными ключами доступа к определенным эгрегорам. Нужно востребовать в себе, например, европейца, чтобы иметь возможность воспользоваться определенными каналами.

И нужно в себе чутко такие вещи слушать и отслеживать. Если ты - китаец, хоть бы и петербургский, то ты туда идешь, а если ты не китаец, то ты туда не идешь. В частности, скажу я вам, большинство присутствующих имеет славянские корни, это очень важно, это дает путь. И горе кому-нибудь из нас, кто сделает попытку сказать: «А, наплевать, неважно. Стираем личную историю…, я - гражданин мира».

И, наконец, третий, очень высокий уровень. О нем легче всего сказать в очень причудливом языке, в языке хождения по воспоминаниям прошлых рождений. По этому делу полно книжек, методик и т.п. Но соображающие люди понимают, что это не более чем язык. И вообще имеют в виду такую формулу, что все, что было, есть и будет, дано сейчас, и что можно по единичной личной истории здешней, восстановить все, что надо. То есть это уровень сотрудничества сновидимого со своим сновидящим через цепь узлов. Больше я об этом ничего не скажу, потому что будет болтовня, но тем не менее обозначить это надо обязательно.

А основная идея этой небольшой лекции такова: личная история как система шансов.

Последняя метафора относительно личной истории: у обычного человека личная история является его экзоскелетом для его социального тела, а у работника-над-собой личная история является эндоскелетом для его социального тела. Там - это панцирь, в который он «заделан» и которым он ограничен. А тут это - опорно-двигательный аппарат с его скелетной основой и мышечным снаряжением.

Вопрос. Ты говорил про «обычных» людей. Чем они для тебя отличаются, скажем, с точки зрения возможностей использования шанса и вообще что-то сделать?

М.П. Обычному человеку в голову не приходит, что у него есть какие-то шансы, и что их нужно еще использовать, прикладывая для этого значительные усилия.

Вопрос. То есть люди изначально имеют не одинаковые возможности?

М.П. Смотря в каком смысле. Есть замечательная буддийская формула: «Счастлив тот, кто родился в человеческом облике, потому что только он может услышать учение; но услышат учение очень немногие из тех, кто родился в человеческом облике. Счастлив тот, кто услышал учение, потому что он имеет шанс попытаться его понять; но из тех, кто попытается понять учение, очень немногим это удастся. Счастлив тот, кто поняв учение, попытается его воплотить; но из тех, кто понял, очень немногие попытаются. Счастлив тот, кто пытается воплотить учение, но из тех, кто пытается, очень немногие достигнут хоть чего-нибудь». И так далее. То есть в каком-то смысле каждый, кто воплотился в человеческом облике, может услышать учение. Но кто «слышал учение», даже в стольном городе Москве, где магазинов «Путь к себе» - вагон и маленькая тележка?